Иногда в чатах румов складывается очень забавное общение. Все ругательски ругают друг друга, иной раз претензии достигают уровня художественных оскорблений, ставятся диагнозы и развешиваются ярлыки. Даже простое наблюдение за таким общением существенно обогащает словарный запас сленговых оборотов и выражений. Один-два человека за столом избегают потока агрессии, и в редких случаях именно они получают в свой адрес короткие одобрительные реплики. Может быть, мы случайно попали в клуб любителей поругаться. Но, может быть, это свидетельство заговора.
Всякий раз, когда я наблюдаю подобную ситуацию, вспоминаю рассказ об одной из последних лекций бихевиориста Скиннера. Ученый, всю жизнь изучавший управляемое поведение, завершал цикл лекций, доказывая, что поведение может объясняться и контролироваться исключительно посредством манипулирования средой, в которую включен организм, и что нет нужды рассматривать организм отдельно или выдвигать какие-либо положения о том, что происходит внутри него. Профессор, сумевший научить голубей управлять ракетами, был очень убедителен.
У Скиннера была привычка прохаживаться перед кафедрой во время чтения лекций. Студенты устроили заговор. Каждый раз, когда профессор шел влево, студенты всячески демонстрировали одобрение в повышенное внимание. Каждый шаг Скиннера вправо сопровождался хмурыми гримасами и явным неодобрением сказанному.
К концу лекции профессор буквально вжался в левый угол, обращаясь к студентам: «один и тот же общий принцип поведения будет открыт независимо от того, какой организм, стимул, реакция и подкрепление выбраны экспериментатором для изучения». Простыми стимулами одобрением-порицанием масса студентов управляла преподавателем.
Всякое единодушие – хоть одобрение, хоть порицание — может относиться не только к уже сделанному. Единодушие может означать еще и заговорщическую попытку управлять поведением оцениваемого. Особенно, когда это единодушие заметно контрастирует с реакцией, демонстрируемой всеми остальными членами сообщества по отношению друг к другу по сравнению с жертвой заговора. Если есть жертва, то она всегда получит одобрение поведения. Если есть заговор, то взаимная ругань участников призвана его еще и маскировать.
Всякое единодушие не имеет никакого значения для проверки истинности, интересности, правильности, художественности мыслей или действий оцениваемого. Всякую единодушную оценку – хоть в чате рума, хоть в системе «плюсиков-минусиков» на сайтах – можно считать попыткой манипуляции, попыткой управления будущим поведением в интересах коллективных заговорщиков.
Неважно, сформировался заговор стихийно, просто по причине совпадения интересов, или заговор был устроен сознательно. Действия заговорщиков, направленные на манипуляцию человеком, будут в этом случае одинаковыми и проявятся в единодушном одобрении или порицании.
Всякий раз, когда за «ругательским» столом я не получаю ни одной порции ругани, по крайней мере до тех пор, пока сам не спровоцирую агрессию собственной репликой (не игрой, именно, репликой) моя паранойя заставляет меня опасаться заговора. И испытывать непреодолимое желание его использовать.
Чтобы воспользоваться чужим заговором, нужно обладать талантом Скиннера. Правда о последней лекции Скиннера оказывается интереснее и смешнее легенды.
Ученый, всю жизнь учившийся управлять другими и замечать детали поведения, не мог не заметить студенческих попыток пошутить, и, заметив, не мог не воспользоваться этими попытками для демонстрации правоты своих теорий.
Всякий раз, когда студенты демонстрировали пренебрежение и негодование, Скиннер излагал доводы своих оппонентов. Всякий раз, когда он выдвигал собственные гипотезы и критиковал утверждения своих научных противников, он получал улыбки, поддержку, согласие. Исполнение роли меняет убеждения – студенты получили двойную вакцину бихевиоризма.
Хвост может вилять собакой.
Когда я вижу тильтующих маньяков, ругающих друг друга на чем свет стоит, повышающих ставки с любыми картами, но сам я читаю добрые пожелания в чате, в этот момент я получаю повод подумать – а почему, собственно, они ругают только друг друга, а меня хвалят за любое действие.
«Мера доверия к человеку обратно соотносится с тем, насколько бросаются в глаза причины его поведения», — говорил в подобном случае Скиннер. И, кажется, был прав.
Всякий раз, когда я наблюдаю подобную ситуацию, вспоминаю рассказ об одной из последних лекций бихевиориста Скиннера. Ученый, всю жизнь изучавший управляемое поведение, завершал цикл лекций, доказывая, что поведение может объясняться и контролироваться исключительно посредством манипулирования средой, в которую включен организм, и что нет нужды рассматривать организм отдельно или выдвигать какие-либо положения о том, что происходит внутри него. Профессор, сумевший научить голубей управлять ракетами, был очень убедителен.
У Скиннера была привычка прохаживаться перед кафедрой во время чтения лекций. Студенты устроили заговор. Каждый раз, когда профессор шел влево, студенты всячески демонстрировали одобрение в повышенное внимание. Каждый шаг Скиннера вправо сопровождался хмурыми гримасами и явным неодобрением сказанному.
К концу лекции профессор буквально вжался в левый угол, обращаясь к студентам: «один и тот же общий принцип поведения будет открыт независимо от того, какой организм, стимул, реакция и подкрепление выбраны экспериментатором для изучения». Простыми стимулами одобрением-порицанием масса студентов управляла преподавателем.
Всякое единодушие – хоть одобрение, хоть порицание — может относиться не только к уже сделанному. Единодушие может означать еще и заговорщическую попытку управлять поведением оцениваемого. Особенно, когда это единодушие заметно контрастирует с реакцией, демонстрируемой всеми остальными членами сообщества по отношению друг к другу по сравнению с жертвой заговора. Если есть жертва, то она всегда получит одобрение поведения. Если есть заговор, то взаимная ругань участников призвана его еще и маскировать.
Всякое единодушие не имеет никакого значения для проверки истинности, интересности, правильности, художественности мыслей или действий оцениваемого. Всякую единодушную оценку – хоть в чате рума, хоть в системе «плюсиков-минусиков» на сайтах – можно считать попыткой манипуляции, попыткой управления будущим поведением в интересах коллективных заговорщиков.
Неважно, сформировался заговор стихийно, просто по причине совпадения интересов, или заговор был устроен сознательно. Действия заговорщиков, направленные на манипуляцию человеком, будут в этом случае одинаковыми и проявятся в единодушном одобрении или порицании.
Всякий раз, когда за «ругательским» столом я не получаю ни одной порции ругани, по крайней мере до тех пор, пока сам не спровоцирую агрессию собственной репликой (не игрой, именно, репликой) моя паранойя заставляет меня опасаться заговора. И испытывать непреодолимое желание его использовать.
Чтобы воспользоваться чужим заговором, нужно обладать талантом Скиннера. Правда о последней лекции Скиннера оказывается интереснее и смешнее легенды.
Ученый, всю жизнь учившийся управлять другими и замечать детали поведения, не мог не заметить студенческих попыток пошутить, и, заметив, не мог не воспользоваться этими попытками для демонстрации правоты своих теорий.
Всякий раз, когда студенты демонстрировали пренебрежение и негодование, Скиннер излагал доводы своих оппонентов. Всякий раз, когда он выдвигал собственные гипотезы и критиковал утверждения своих научных противников, он получал улыбки, поддержку, согласие. Исполнение роли меняет убеждения – студенты получили двойную вакцину бихевиоризма.
Хвост может вилять собакой.
Когда я вижу тильтующих маньяков, ругающих друг друга на чем свет стоит, повышающих ставки с любыми картами, но сам я читаю добрые пожелания в чате, в этот момент я получаю повод подумать – а почему, собственно, они ругают только друг друга, а меня хвалят за любое действие.
«Мера доверия к человеку обратно соотносится с тем, насколько бросаются в глаза причины его поведения», — говорил в подобном случае Скиннер. И, кажется, был прав.
Мне вспомнился один забавный эксперимент.
Была выбрана группа обезьян, которых посадили в клетку. Время от времени сверху сквозь прутья протягивали банан, и как только кто-то из обезьян хватал его, все получали болезненный удар током.
Через некоторое время обезьяны утратили интерес к "подарку". В этот момент одну из обезьян в группе заменили на новенькую. И когда она полезла к банану, остальные стали ее удерживать.
В конце концов, так и не дотянувшись до банана, она тоже перестала им интересоваться. Тогда была произведена еще одна замена. Новенькая, как и следовало ожидать, тоже полезла за бананом, а остальные ее держали. Причем в этом принимала участие и та особь, которую током не било! Все повторилось несколько раз.
Когда все обезьяны из первоначальной группы были заменены на новеньких, за бананом уже никто не тянулся, потому что здесь было так принято
Когда все обезьяны из первоначальной группы были заменены на новеньких, за бананом уже никто не тянулся, потому что здесь было так принято
Неужели все это было в действительности? Что-то в реальность последнего предложения не очень верится:)
Ученые, конечно, привирают, самообманываются, становятся заложниками собственных моноидей, манипулируют со статистикой собственных экспериментов очень часто, но этот классический эксперимент был вроде бы неоднократно повторен другими исследователями :)
Есть один интересный эксперимент: http://www.u-tube.ru/pages/video/74040
(вроде бы нужное видео, с работы сайт не открывается проверить не могу).