Бойцы вспоминают. От шахмат к преферансу

Продолжаю публиковать отрывки из книги, которую рассчитываю когда-то издать. Названия нет, а рабочее — «Как мы пришли в игры против казино».  Другие отрывки можно найти здесь …

Заядлые преферансисты вращаются в широких кругах. Но при этом имеют свой личный круг, узкий. Обычно это вообще три человека. Кто играют втроём еженощно. Вместе засыпают и просыпаются. Привыкают друг к другу и не видят друг без друга жизни. Зараза устойчивее любви и опасней ее.
Моими друзьями-картёжниками были Марек и Серёга. Были мы ровесниками. Познакомились в шахматах. Что касается Серёги, то я знал его тогда уже лет двадцать из моей тридцатилетней жизни. Наше знакомство с Мареком на этом фоне выглядело совсем «новоделом» — его я знал каких-нибудь лет десять.

С Серегой мы познакомились, когда нам было по одиннадцать лет. В Первомайском Доме пионеров и школьников. В шахматной секции, где занимались у тренера Эрнеста Левоновича Погосянца, советского шахматного этюдиста. Потом вместе занимались и играли на Локомотиве в Черкизово. Потом Серёга ушел в армию. Через два года вернулся. Где-то в это время развалился Союз, а мы сошлись с Мареком.

Сначала играли вместе в Измайловском парке. Шахматы незаметно перешли в преферанс.  Знаете, как это бывает? Умом юноши стареют быстрее, чем телом. Гораздо быстрее. Возраст не совсем количество прожитых лет. Скорее, качество продуманных мыслей. И к своим двадцати мы уже отлично понимали: шахматы – блестящая игра мудрецов, но золотой удел юных. К двадцати в шахматах ты уже всё сказал, что мог. Точнее, не сказал – говорить в этой мудрой игре нечего. Ты уже всё, что мог, услышал. Гроссмейстером тебе не стать. Да и не в этом, в конечном счёте, радость игры. Радость игры – в манящем неизведанном. Чемпионской короны, да и любых других Святых Граалей, достигнут единицы. Ты не из их числа. Не потому, что глупый. А потому, что старый. Двадцать лет в шахматах, как шестьдесят в человеческой жизни. Год за три -  дорого даётся мудрость.
В чем она, мудрость? Неужели в том, что знаешь точно – ничего тебе не достичь?
Нет, не в этом. Мудрость в том, о чём я сказал чуть выше. И она открывается через шахматы. Радость игры – в манящем неизведанном. Мы тонули в преферансе.

Позже, когда у Серёги появилась отдельная квартира, играли уже у него, на Соколиной горе. Там уже был только преферанс – самовластный хозяин творческих дум и бессонных ночей.  Ну, почти только преферанс.

Марек был из нас самым сильным преферансистом. Как сейчас понимаю, он играл много и в других компаниях — много и дорого. Мы же играли дешево, по-дружески, перемежая картежные ночи ночами музыки, пьянок, романтических встреч и прочими прекрасными безумствами.
Да. Марек был самым сильным игроком из нас. И в преферансе, и в шахматах, и долгое время в других интеллектуальных играх. А также был он из нас троих самым щуплым. Миниатюрный такой юноша, с непокорной есенинской чёлкой  и такой же непокорной страстью к игре и к соблюдению правил во всем и до мелочей. Мы с Серёгой порой думали – а что бы вышло, если бы наш миниатюрный и требовательный Марек оказался бы на зоне? И решили, что ничего страшного не случилось бы. Наверное, в первый же банный день Марек — а ему бы, видимо, не досталось попервой шайки — устроил бы скандал и разбирательство. Сначала требовал бы шайку у других заключенных. Не добившись её от них, устроил бы скандал в администрации зоны. Администрация в досаде выдала бы ему шайку. Остальные зеки, особенно  те, что в законе, находились бы от гарикового напора в искреннем замешательстве. Но зауважали бы!

Серёга был из нас самым опытным. И, наверное, хитрым. К нашим тридцати он был уже абсолютным тяжеловесом. Тучным мужчиной. Но я помнил его с одиннадцати, когда он только появился в Москве, переехав в наш город из Перми.  Когда он был просто крепышом. Таким же крепышом он вернулся из армии. А после армии он работал в кооперации. Сначала торговал в ларьке. Потом продвинулся до смотрящего за ларьками. Женился. У него родилась дочь. Потом торговал водкой. Сошёлся с крутыми пацанами.  Потом пытался бежать от своих новых коллег.
Тяжело это проходило. С оружием в квартире и баррикадами возле двери. С трудом убежал. Потом развёлся. И появилась у него однушка на Соколинке. Он всю жизнь свою спал ночью при включенном свете. В детстве его наказали, заперли на ночь в чулане. С тех пор он боялся темноты. А теперь соседи интересовались и шушукались между собой – что это у парня из пятьдесят третьей каждую ночь свет горит до утра. Не дело это. Не делаются хорошие дела ночью и при свете.
Серёга был татарином. Из выкрестов. Да и не Серёгой его звали. В паспорте были записаны его настоящие имя-отчество. Похожие, но другие. Дед его был муэдзином. И был Серёга поэтому спокойным и хитрым. Сам пережил много, а предки его – ещё больше.

Вобщем, я в нашей компании был самым таким срединным. И похожи мы были на Труса, Балбеса и Бывалого. Для тех похожи, кто думал об этом. А кто в наше время думал о советском кино? Да никто, конечно…

Когда ты юн, то не нуждаешься в деньгах. Точнее, их у тебя просто нет. Но они всегда откуда-то берутся. Аккурат на покупку нехитрой провизии и спиртного.

Серёга в это время вообще не работал. Я работал на постылой поденщине, не приносившей денег. А вот Марек был тем из нас, кто пристроился к старому товарищу. Марек работал в автосервисе и имел по нашим понятиям просто огромный оклад. Настолько огромный, что был нашим ночным кормильцем. И поильцем.
Марек с юных лет пристрастился к спиртному. Пил он много и до конца. Падал замертво. Но не было на нем следов этих еженощных запоев. Почему – не знаю, организм такой. Каждый вечер он приезжал свежий как огурчик, и всё начиналось заново – вечер, ужин, пуля, пьянка, одурь и провал в небытиё, называемый у трезвых людей сном.
Так что Марек едок был не ахти какой, он приносил жертвы свои Зелёному змию.

Со временем мы с Серегой нашли способ обыгрывать Марека. Взяли в помощники как раз Зеленого змия и Марекову страсть к правилам. Мы ввели правило – если игрок засыпает за карточным столом и не просыпается в течение получаса, то запись аннулируется, а нарушитель платит фиксированный штраф двести вистов. С тех пор где-то одну пулю из четырех мы с Серегой выигрывали.

Серёга был крупным мужчиной. Ему надо было питаться хорошо, а работы и денег у него почти не было. Так что всякий вечер ему звонил Марек и происходил один и тот же сакральный диалог:

- Привет,  Серёга! Я закончил работу и еду к тебе!
- О! Классно, Марек. Приезжай! Только обязательно возьми жратвы. Жрать дома нечего.
- Конечно! Я уже в магазине. Взял бутылочек хороших и соку.
- Классно, Марек! Только обязательно возьми жратвы.
- Ага! Хорошо! Ну, еду, буду скоро.
- Давай, Марек, жду. Только обязательно возьми жратвы.

Помню, мой друг из «гражданской» жизни говорил: «Надо бы хоть каких-то денег заработать. А то сопьёмся». Так и было. Какие-то перерывы в выпивке возникали только на волне заработков. А пока денег не было совсем, пили все по-чёрному. Как это происходило? Парадокс? Не знаю. Истина, наверное. Хотя, может, и знаю. Думаю, дело в том, что деньги в России 90х не были платёжным средством. Чем-то другим они были.
Для кого-то – мерой своей значимости. Такие стали менеджерами. Для кого-то – знаком того, что сегодня они не умрут с голоду. Такие остались работягами. Для кого-то – чем-то еще. Но только не платёжным средством. Так что, как только появлялись деньги, с ними появлялись и иллюзии. Разные иллюзии. Но одинаково лживые и губительные. А когда душа во лжи, то пить она не может. Не может, не может…

К выпивке деньги никак не относились. Выпивка всегда бралась откуда-то. Потому что выпивка – вещь метафизическая. Символ. Когда князь Владимир не возжелал обратить Русь в мусульманство, он что сказал? «Не можем. Питиё есть веселие Руси». И он знал, что говорил. Совсем не то, что все подумали. Дело тут не в радости от пьянок. А в том, что выпивка всегда откуда-то берётся. Потому что она символ.
Марек кормил нас. И выигрывал сколько-то денег. Которых у нас не было, раз мы не могли купить даже еды. Но по долгам нашим карточным мы всегда расплачивались сполна и в срок. Хотя денег у нас не было. Как я уже сказал, даже на то, чтобы еды купить. Когда ты юн, то не нуждаешься в деньгах. Точнее, их у тебя просто нет. Но они всегда откуда-то берутся…