Бойцы вспоминают. Моя первая тренировка

 ****************************   

На следующий день я проснулся поздно. Без будильника. Мозг не протестовал. Не стал будить меня в пронзительную темень.
До выезда на тренировку оставалась такая куча времени, что я растерялся. Вроде надо стремительно собираться и бежать сломя голову … а не надо. Бросив щепотку кофе и плеснув кипятку на дно потрескавшейся кружки, я подсел к столу, на котором в полном одиночестве лежала замусоленная колода. Самые тяжелые экзамены те, которые держишь перед собой. Я взялся за колоду с тревогой – вдруг то, что вчера давалось легко, сегодня исчезнет? Вдруг ничего не получится?
Ничего не исчезло. Решения принимались на автомате. Снова и снова шерстил я колоду, пытаясь подловить себя самого. В пустоте и одиночестве — идеально. Как оно выйдет в гомоне командной тренировки?

Ближе к вечеру я поехал в офис команды.
Днём метро совсем не такое страшное, как в часы пик, утренние и вечерние. Днём в метро можно сидеть, думать и читать. А утром и вечером — только давиться вместе с согражданами, сражаться за целость рёбер и, хватаясь за поручень, вскидывать руку в проклятии. Вынужденный «зигхайль» в условиях недостатка воздуха и пространства.

В детстве я жил на два дома. Точнее, жил я у бабушки с дедушкой на Войковской, там и учился в младших классах. А выходные проводил у родителей на Щёлковской. Поэтому еженедельно я делал пересадку с площади Свердлова на площадь Революции и обратно. Думаю, не только москвичи знают про скульптуры, которыми заполнены  ниши на станции Площадь Революции. Есть там матросы, солдаты, ученые. Женщины, мужчины, собаки. Откуда-то взялось поверье, что потрепать по носу собаку – ту, которая с пограничником – к счастью. Наверное, поэтому у всех псов революции морды сияют перманентно.
Я подолгу любовался теми скульптурами в ожидании поезда. Много позже увидел рисунки моего сокурсника-художника. Там изображен тот вестибюль — маленький человечек, вжавший голову в плечи, а над ним нависают, раскидывая пистолеты-автоматы, серпы-молоты, клешни-щупальца, чугунные кракены. У художника была своя правда, у меня — своя. Трудно быть правым, когда смотришь на мир своими глазами.

 До Сокола ехал с комфортом. На Курской только подобрался и вскинулся было выходить. Много лет всегда выливался здесь на перрон вместе с согражданами  и стремительно втягивался в воронку перехода на Кольцевую, проехать до Октябрьской и мчаться на Ударницу. И люди, и собаки Павлова – все мы сильны рефлексами, и повод для рефлексов у нас  один и тот же.

От Сокола надо было проскочить паутину Песчаных переулков, и через четверть часа я подходил к той самой скрипящей железной двери в подвал. Она была приоткрыта и встретила  меня уже дружественней. Пусть не как старого знакомого, но скрипела уже не так безразлично, как в первый раз. Я набрал в лёгкие воздуха и нырнул.

Внизу меня приветствовали Серёга и Марек. Народу было прилично – человек десять. Были и новые лица.  
Ирина уже раскладывала колоды. Она по-деловому улыбнулась мне и предложила занять место за столом.

- Ребята, знакомьтесь, это Роман. Его привели Серёга с Мареком. Он тоже будет тренироваться.

Стульев сегодня было достаточно. Все расселись. Я скромно сел с дальнего края стола. Простые человеческие инстинкты – быть последним в очереди на процедурах неприятных, вроде экзаменов в институте или группового посещения стоматолога в пионерском лагере.
Ирина решительно подвинула каблук с картами. Тренировка началась. Карты полетели над столом, и через пару мгновений передо мной легли девятка и семёрка. Первая моя раздача в блекджек, которая будет сыграна «на миру».
Открытая карта Ирины была пятерка. Я помнил, что здесь мы говорим дилеру «Хватит». То, что в базе обозначено индексом «stay». Когда очередь хода дошла до меня, я так и объявил. Ирина мгновенно перешла к следующему игроку, даже не посмотрев на меня. Ну, и отлично – я в игре. Карты летели и летели. Водоворот решений затягивал меня, как когда-то переход на Кольцевую…

В конце каждого шаффла происходило таинство счёта, в котором я пока не мог принять участия. Игроки отвечали, какой, по их мнению, был счет на момент завершения шаффла.  Половина игроков отвечали верно, тогда их хвалили Ирина и Валера с Олегом, которые подтянулись к началу тренировки. 
Другая половина ошибалась. Не каждый раз, но достаточно часто, чтобы подвергаться дружной обструкции руководителей и зубоскалов из команды. Это были не новички — опытные игроки, не освоившие надежно искусство счета.  
Странно это было. Люди разыгрывают под сотню тысяч ежемесячно, но плавают в основах ремесла?  Такое возможно? Или я чего-то не понимаю?…