Алексей Иванов. Сердце Пармы. Как по мне, Иванов создал новый топос на мировой карте литературы - Сибирь и конкретно Зауралье. Это как раз то, за что присуждают Нобелевку. Как по мне, чувак достоин.
- Господь наш избрал нашу землю и наш народ, отдав продажный Рим католикам, а спесивый город Константина — туркам. Во всем мире мы теперь главная твердыня праведной веры. И потому Русь должна быть великой державой. Для себя мне уже ничего не надо — и так всего вдосталь. Пришло время великому князю и о своем государстве печься. А нам для величия нужно единство. Хочу я из единой Руси такую глыбу сделать, чтобы по всем нашим землям от Смоленска до Чердыни не было чердынцев, тверяков, московитов, не было чудинов, литвинов, русинов, — а все были русские! Чтобы коли Москве стали враги грозить — у чердынцев бы сердце захолонуло, а коли на Чердынь бы напали — московит сна лишился. Понял, князь? — Мысль твоя светлая, да руки твои одна в крови, другая в чужом кармане, — сказал Михаил. — Когда и кровь, и карман моими станут, тогда я руки и приструню, — хищно улыбнулся Иван Васильевич.
Был 1993 год, март. Мраморный пол подземного перехода покрывала разъедающая ботинки талая слякоть, вдоль стен плотными шеренгами стояли лотошники. Нищие были вытеснены на фланги, лишь безногая девушка с ангельским лицом и червонно-золотой шпалерой советских значков на груди занимала свое законное место у поворота к дверям метро, откуда до нее докатывались волны теплого воздуха. Она сидела на старинной инвалидной тележке с подшипниками вместо колес, крест-накрест пристегнутая к ней двумя ремнями поверх непромокаемых штанов из черного кожзаменителя. Шубин проходил здесь почти каждый день и знал, что эта нищенка опекает музыкантов, из любви к искусству жертвуя им часть того милосердия, которое причиталось ей самой. Подопечные менялись, когда меценатше приедался их репертуар.
Сейчас рядом с ней мальчик лет десяти играл на скрипке-половинке «Мелодию» Глюка, так странно преображенную акустикой этой каменной трубы, что Шубин не сразу ее узнал. Беспокойная мама, нависая над скрипачом, поправляла на пюпитре ноты. Это, видимо, требовалось не ему, а ей, чтобы не чувствовать себя лишней. Перед ними лежал раскрытый скрипичный футляр, похожий на узкокрылую безголовую бабочку. На синем бархате подкладки врассыпную серебрилась мелочь. Ее было немного, и желто-белая сторублевая монета упала туда беззвучно. Совершенством чеканки она искупала свою убывающую с каждым днем ценность.
Ее бросил молодой мужчина в застиранных джинсах и куртке под замшу. Шубин где-то видел его раньше, но не помнил, где и когда и точно ли его, а не кого-то похожего. Теперь на многих лицах появилась печать времени, скрывшая под собой все то, чем они различались прежде. Взамен сторублевки мужчина выудил из футляра монетку помельче.
– Позвонить. Не возражаете?
Мама не ответила, мальчик продолжал играть с профессиональной отрешенностью уличного музыканта. Пустым взглядом, манерой держаться он напоминал слепца. Казалось, в нем ожила память о том, что человек, смычком зарабатывающий себе на хлеб, должен быть незрячим, и он бессознательно подчинялся этому древнему закону. Таких законов теперь было много. Они выплыли из тьмы столетий и опять вступили в силу с началом эры реформ.
*****************************
Вот и я в это время играл в этих переходах. В составе нас человек десять было. Из тех, с кем играли, живы сегодня пара-тройка человек.
Алексей Иванов. Сердце Пармы. Как по мне, Иванов создал новый топос на мировой карте литературы - Сибирь и конкретно Зауралье. Это как раз то, за что присуждают Нобелевку. Как по мне, чувак достоин.
- Господь наш избрал нашу землю и наш народ, отдав продажный Рим католикам, а спесивый город Константина — туркам. Во всем мире мы теперь главная твердыня праведной веры. И потому Русь должна быть великой державой. Для себя мне уже ничего не надо — и так всего вдосталь. Пришло время великому князю и о своем государстве печься. А нам для величия нужно единство. Хочу я из единой Руси такую глыбу сделать, чтобы по всем нашим землям от Смоленска до Чердыни не было чердынцев, тверяков, московитов, не было чудинов, литвинов, русинов, — а все были русские! Чтобы коли Москве стали враги грозить — у чердынцев бы сердце захолонуло, а коли на Чердынь бы напали — московит сна лишился. Понял, князь? — Мысль твоя светлая, да руки твои одна в крови, другая в чужом кармане, — сказал Михаил. — Когда и кровь, и карман моими станут, тогда я руки и приструню, — хищно улыбнулся Иван Васильевич.
я уже писал как-то что иВАНОВ сильнейший современный писатель из русскоязычных, не читал, но однозначно в закладкию(я здесь просто на старости лет на Бредберрррри залип, а после обязательно парму
сегодня день писателя, если вдруг кто не знал. я вот не знала, фейсбук подкинул.
а стало быть, чем не повод поглумиться над РУССКИМИ ПИСАТЕЛЯМИ В ФЕЙСБУКЕ
Пушкин бы писал в фейсбук каждый день, помногу и к радости тысяч подписчиков. Постил бы селфи с вечеринок, поздравлял друзей публично с днем рождения, с удовольствием ввязывался в срачи и сам их бы инициировал. И остался бы жив.
Толстой бы молчал по полгода, а потом разражался простыней на километр, вызывающей шквал перепостов типа "Я просто оставлю это здесь" или "Мгогабукф, но стоит прочитать всем!!!"
Лермонтов бы написал пару постов о том, как все плохо, а потом, прочитав комментарии, удалился с фейсбука насовсем.
Достоевский приглашал бы всех поиграть в "Веселую ферму", а ночью, проигравшись, писал бы колонки на Сноб (чем бы несказанно веселил Пушкина, который жив).
Тургенев бы регулярно публиковал объявления "МАКСИМАЛЬНЫЙ РЕПОСТ!!! ПОМОГИТЕ! Варвары хотят утопить щенков!!!" и сочинял психологические статьи об отношениях внутри поколений.
Чехов бы писал в неделю по паре строк, которые бы моментально попадали в списки афоризмов - в рубрику "Крылатые фразы великой Коко Шанель". Он бы морщился, но терпел.
Есенин бы писал ночью и пьяным, а утром с удивлением перечитывал.
Маяковский бы попробовал вести Твиттер, но ему бы не хватило места.
Горький бы писал о нелегкой судьбе русского народа с геолокацией "отправлено с о.Капри, Италия"
Аксаков и Хомяков бы патриотично сидели Вконтакте.
И только Пришвин бы спокойно постил котиков и фотки голубого неба и зеленых листиков с комментарием "А у нас весна!"
Кстати об А.Иванове,,, есть такая единая лига ВТБ. это типа чемпионат России по баскету, открытый , с приглашением, так вот. команда из Перми носит название "ПАРМА"
Кстати об А.Иванове,,, есть такая единая лига ВТБ. это типа чемпионат России по баскету, открытый , с приглашением, так вот. команда из Перми носит название "ПАРМА"
и снова про Наше Все. зная, как мы тут все его любим, таки не удержалсь. давайте только без пальцев у виска, сначала ознакомьтесь. Пушкин это Дюма Пушкин тайный агент и масон (а почему и нет, собсна?) заголовки криповые конечно, но лично я в последнее время отучилась удивляться чему бы то ни было, с каждым таким вот разом убеждаясь в том, что все действительно не то, чем кажется. короче, смех смехом, а история получается вполне себе складная, не говоря уже о том, что думать, что гибель Пушкина была инсценирована по ряду веских причин, и гений просто релоаклизовался гораздо приятнее, согласитесь. вообще надо заметить, что инсценировки смертей и уж тем более всякая негласная деятельность гораздо более распространенное явление, чем принято думать (вот это сюрприз, да?).
Переписка Леонтия Дубельта, главы тайной полиции при Николае I: начальника штаба Корпуса жандармов и управляющего III отделением со своей супругой. На дворе 1852.
Супруга: „Какая примерная преданность у Филимона; Сонечка мне пишет, что она его уговаривала пробыть еще хоть один день в Петербурге, посмотреть в нем, чего еще не видел. „Благодарствуйте, Софья Петровна, — отвечал он, — буду глядеть на Питер, меня за это никто не похвалит, а потороплюсь к нашей матушке да послужу ей, так это лучше будет“. — Пусть же наши западные противники, просвещенные, свободные народы представят такой поступок, каких можно найти тысячи в нашем грубом русском народе, которого они называют невольниками, serfs, esclaves!
Дубельт: „Народ требует к себе столь мало уважения, что справедливость требует оное оказывать… Отчего блажат французы и прочие западные народы? Отчего блажат и кто блажит? Не чернь ли, которая вся состоит из работников? А почему они блажат? Не оттого ли, что им есть хочется и есть нечего? Оттого что у них земли нет, — вот и вся история. Отними у нас крестьян и дай им свободу, и у нас через несколько лет то же будет… Мужичку же и блажь в голову нейдет, потому что блажить некогда… В России кто несчастлив? Только тунеядец и тот, кто своеволен… Наш народ оттого умен, что тих, а тих оттого, что не свободен“.
Мир стал мучительно нагляден. Господь решил в конце концов сравнить публично ихних гадин и наших праведных бойцов.
Убили в Штатах Джорджа Флойда почти пятидесяти лет. Он был обидчивый и злой, да, и он за пачку сигарет платил фальшивою купюрой, засунув пачку в свой карман. Да, был он сложною натурой и был при этом наркоман, не соблюдал законных правил, три раза преступал черту, причём беременную грабил, приставив дуло к животу, — но убивать его за это, да вчетвером на одного, когда при нём ни пистолета, ни автомата, ничего?!
Немудрено, что сразу в Штатах возникла бунтов череда, отряды черных и пейсатых громят и грабят города, — плати, Америка, за всё ты! Протестный ширится размах, и губернатор Миннесоты публично кается в слезах. Всегда мы знали, что пиндосы — ходячий, воплощённый грех, а у кого ещё вопросы — вопросов больше нет у тех.
Мы видим сброшенную маску на карантинном рубеже. Кто аплодировали Маску — не аплодируют уже. Уже Захарова Мария сказала, грозно посмотрев, что наши граждане былые обратно просятся в РФ (но мы ещё посмотрим, правда, хочу я тихо намекнуть; мы пустим тех, кто был за Трампа, а кто за Хиллари — отнюдь).
Случился полный мозговынос, кренится дьявольский престол; страшней, чем был коронавирус, их исторический раскол, и как-то мы на этом фоне лишь подчеркнули их облом, на обнулённом нашем троне усевшись истинным орлом.
А что у нас, в отчизне танков и покровителей орбит? Убит Владимир Таушанков, при штурме гвардией убит. Сбежал, побоище устроив, затеяв форменный разгул (он утащил рулон обоев и локтем девушку пихнул).
Его квартиру штурмом взяли: неадекватный, злобный чел! Бойцы Росгвардии не знали, вооружён ли он и чем. Им померещилось сперва там (и мы, конечно, их поймём), что он с ножами, с автоматом, баллон перцовый был при нём… Увидев удостоверенье, он запер дверь, и все дела. (Другой бы предложил варенья: ку-ку, Росгвардия пришла! Любой, Росгвардию завидев, пред ней распахивает дверь, а он увидел в этом вызов и разозлился. Ну не зверь?)
Убит в последний день весенний, но в честном, так сказать, бою, причём не ранили соседей, причём не тронули семью, согласно кодексу героев, не посрамив родной берет… Заметим, что рулон обоев — отнюдь не пачка сигарет!
Предмет не лёгкий и не малый, и без особого труда им можно и убить, пожалуй. Как тем стаканчиком тогда.
И он при путинском режиме (проблемы Штатов нам чужды) убит не расово чужими, не в силу расовой вражды, — застрелен нашими, своими, вступивши с ними в честный бой, убит законности во имя, о чём бы мог мечтать любой.
И вы, долдоня о прогрессе и об отравленной среде, судов хотите и репрессий? А гуманизм, простите, где? Ведь вы же, кажется, решили, и согласиться я готов, что вам при путинском режиме хватило следствий и судов? Так вот: отстаньте от героев. Не придирайтесь к их правам. Иначе, бдительность утроив, они отправятся и к вам.
И вот заметьте, скажут Громов, и Кириенко, и Песков, — что никаких тебе погромов и никаких тебе свистков, и все спокойно проглотили. И так в крови уже до пят! Сидят себе на карантине и кротко в масочку сопят.
Довольно этих революций, и конституций, и борьбы, и заговорщицких поллюций на тему будущей судьбы, — все эти штуки подростковы, и всем борцам цена пятак. Зачем нам склоки и расколы? Пассионарны мы и так, мы так друг друга ненавидим, как вам не снилось искони, — но мы на улицу не выйдем. Мы потому что не они.
Мы не уступим даже в малом, мы всех соседей загрызём — но в тишине, под одеялом, как учит местный чернозём.
Хотите вы, как в Миннесоте? — спрошу с ухмылкой деловой.
Ну что ж поделать. Отсосёте. Вам это делать не впервой.
Естествоиспытателя, философа, сочинителя, как и любого творца, ... нужно судить по тем законам, которые в процессе творения он создает для себя сам. Посягательство на репутацию творца есть преступление против наитруднейшего и бесценного – процесса созидания нового.
Елена Съянова "Маленькие трагедии большой истории"
А ведь в течение четырех предшествующих «Третьему рейху» столетий образовательная система Германии считалась лучшей в мире. В Германию всегда ехали учиться. Как нацистам удалось развалить эту систему всего за два года?! «Инновации — вот ваш инструмент, — поучал все тот же вредоносный Лей министра образования Руста. — Под маркой экспериментов и заимствований иностранного опыта смело наносите удары ломом». «С университетами проще, — продолжает он же. — Дать трибуну Хайдеггеру, вычистить остатки самоуправления, менять преподавательский состав, поменьше часов в аудиториях, побольше на воздухе… В университетах хороший дух. Когда я сам учился, еще до Первой мировой, у нас и тогда уже хорошо пахло патриотизмом». (Для сравнения: автор этих строк для обучения собственных детей, живших в Париже, пригласил трех итонских профессоров.)