Тексты, которые мне интересны., Давайте ими делиться. Опции

[Roman Shaposhnik...]

#44 (108)::Человек в кремле

17 декабря 2011
Александр Дугин

Владимир Путин: критика сверху

Прошло 12 лет с тех пор, как на политическом небосклоне России взошла звезда Владимира Путина. Его явление было энигматичным. Никто не мог понять, кто же он на самом деле. Русский патриот и верный сын спецслужб, прячущийся за маской либерала и лишь изредка открывающий свое истинное лицо (точнее, железный лик)? Или, напротив, либерал и западник, загримированный под силовика и державника, но в критический момент всегда сбрасывающий напряжение в отношениях с Западом и подающий им сигнал: «Я свой!» Это было непонятно в начале его правления. Не внесли ясности и последующие двенадцать лет.

Показательно, что первые тексты, написанные мною о Путине 12 лет назад, сегодня выглядят свежо и актуально. Мы анализировали и гадали тогда, предупреждали и опасались. Мы анализируем и гадаем теперь, предупреждаем и опасаемся. Как будто все это время ничего не происходило. Двенадцать лет спустя Путин по-прежнему непонятен, уклончив, противоречив, загадочен. Вот это выдержка!
Патриотизм + либерализм

Придя к власти, он сделал резкий рывок, который стал отличительной чертой эпохи Путина от эпохи Горбачева и Ельцина. Курс он изменил решительно, остро и ровно на 90 градусов. Наполовину он сохранил то, что было, а наполовину все поменял. Оставил капитализм, либерализм, ориентацию на Запад (а также все прелести 90-х: олигархат, коррупцию, цинизм компрадорской элиты, уничтожающие нравственность и народный дух, чудовищные СМИ и пр.). Но при этом: твердой рукой остановил распад России, внутриолигархические войны с использованием партий и национальных телеканалов, фронду провинций и губернаторов, чеченскую войну (которую выиграл), суверенистские амбиции национальных республик. После такого начала, казалось, что вот-вот должен последовать поворот на оставшиеся 90 градусов и что Путин столь же быстро войдет в полный резонанс с тем, чего от него ожидали патриоты и консерваторы: начнет строить империю, интегрировать постсоветское пространство, возьмет на вооружение евразийскую идеологию, восстановит позиции религии и традиции, примется за возрождение культуры, образования, духа, ценностей и нравов… Но не тут-то было.

Заложив крутой вираж под прямым углом к 90-м, Путин столь же резко остановился. Он отклонился от прежнего курса на 90 градусов, но ни градусом дальше. Впрочем, как и ни градусом назад. Формула найдена — «либерализм + патриотизм», и пусть разорвутся от нетерпения те, кто хотел бы отклонить эту стрелку путинизма в ту или иную сторону. Вам ничего не светит, жестко было сказано тем, кто хотел бы вернуться в 90-е. Если и сделаем вид, что собираемся уступить в этом направлении, то в следующий момент станет понятно, что это игра и стрелка курса указывает туда же, куда и указывала. Даже в эпоху Медведева, которая стремительно уходит в прошлое, уступки либерализму (и связанные с ними надежды ИНСОРа и иже с ними) были чистой видимостью, позволили поговорить, не более того. После возвращения Путина, юргенсам и гонтмахерам осталось только раствориться.

Но не лучше обстояло дело и у патриотических кругов. Им тоже было велено разговаривать с самими собой или лучше с зеркалом. Наивно мы ждали, что Путин продолжит в том же темпе двигаться в сторону законченной евразийско-патриотической позиции. Ни шагу не было сделано в этом направлении за все 12 лет. Слова были, жесты были. Реальности не было.

Путин так и не совершил за 12 лет того седьмого подвига, который довел бы первые шесть подвигов до логического конца, до точки необратимости. Он умудрился немыслимо долго балансировать между двумя взаимоисключающими позициями — патриотизмом и либерализмом, вопреки стенаниям, ворчанию и даже воплям как патриотов, так и либералов. Он сделал это и заставил общество принять и признать именно такого Путина как цельное явление. В этом качестве он и возвращается. Неразгаданный сфинкс.

Крайние либералы видят в нем «диктатора». Это не так. Путин предпочитает действовать мягко, он не любит насилия и, видимо, не осознает своего права прибегать к нему, если не считать крайних обстоятельств, напрямую затрагивающих интересы Государства.

Радикальные патриоты видят в нем «агента влияния Запада», «ставленника олигархии» и «мировой закулисы». Они тоже ошибаются. Путина Запад ненавидит, так как он представляет собой реальную угрозу глобальной доминации американской империи. Запад дорого бы заплатил (и платит), чтобы Путина не было. Но он есть. И с этим приходится считаться.

Итак, Путина можно критиковать и с либеральной, и с патриотической стороны, как справа, так и слева. Можно еще недовольно бурчать, что все не так, — это будет критика снизу. Совершенно очевидно, что на Путина все это брюзжание не действует. Он просто его не слышит. И вот он возвращается.

Можно принять его таким, какой он есть, и согласиться на тот компромисс, который он воплощает (в конце концов, это не самое худшее и от самого худшего он всякий раз последовательно уклоняется). К этому, видимо, склоняется определенный и более или менее значительный процент населения. Путин — органическая, почти природная черта нашей жизни, как смена сезонов. Он уходит и возвращается так же неизбежно, как осень. Иногда он тянет время и запутывает следы, но так же, как неумолимое снова и снова заставляет облетать с деревьев листву и превращает загородные тропинки в расплавленную липкую грязь, так неотменен и Путин. И все-таки что-то не так. Что-то в нем начинает нас всех не на шутку раздражать. Все бы ничего, да вот чего-то не хватает…
Иногда они возвращаются…

Думаю, все согласятся: возвращение Путина большого энтузиазма не вызывает. Вроде все встает на свои места, но радоваться нечему. Интересно, почему? Во-первых, и это лежит на поверхности, российское общество совершенно не оценило карточные пассы с Медведевым. Понятно, что это был тактический ход. Наверное, технически он удался, а вот осадок остался неприятный. Как будто ребенка обманул взрослый дядька. Возможно, что-то в этом роде было необходимо, то уж слишком безобразно было исполнено… Не по-людски.

Ясно, что этот четырехлетний спектакль в последнюю очередь был адресован российскому народу. Спектакль разыгрывался для западных зрителей. Но это тоже можно оправдать: если массы позволяют делать с ними что угодно, то власть постепенно перестает обращать на них внимание. С Западом этот номер не пройдет, он не массы. Вот ему-то весь маскарад и предназначался. Понять это можно. Даже оправдать можно. Но на душе противно. Тандем вышел каким-то неудачным. И таким остается. От него у возвращающегося Путина на пиджаке образовалось несмываемое пятно Роршаха.

К этому стоит добавить социальную, культурную атмосферу и стихию информационного пространства. Вот тут Путин явно все поручил кому-то еще, недосмотрел, и все пошло вразнос. Он и его окружение телевизор не смотрят, в театр не ходят, не до этого. Если бы они включили «ящик», то, наверное, не поверили бы своим глазам. Общество красочно и принародно, бесстыдно гниет. А те, кто стоят во главе социокультурных процессов, не только не противостоят гниению, но получают от него видимое наслаждение и пришпоривают. Нормативным типом стали перверты, ворье, аферисты и проститутки всех полов, профессий и родов войск. Нравы пали. Искусства нет. Наука рухнула. Образование в руинах. Социальная сфера сползает в ад. Путину, конечно, не до того. Но неужели вокруг нет никого, кому до этого?

Однако все эти реальные провалы немедленно испаряются, как только их берет на щит либеральная прозападная оппозиция, сторонники возвращения в 90-е. Если Путина в чем-то упрекают люди типа Каспарова, Касьянова или Немцова, это автоматически перестает иметь значение, так как Запад, действующий через своих марионеток, ставит посредством их задачу, не совместимую с жизнью страны. И если им что-то не нравится, значит, это «прекрасно». Чудовищная логика! Стремясь не допустить внешнего управления страной и цветных революций, мы вынуждены оправдывать целый веер непристойных, отвратительных явлений, накрепко приклеенных к правлению Путина. Я намеренно не упоминаю слова «коррупция», потому что его постоянно используют либералы. Но все остальное-то возмущает ничуть не меньше… Но вот стоит нам возмутиться не на шутку, как раздается вежливый звонок из американского посольства: «Мы понимаем ваше справедливое негодование, my dear professor...» И мы снова встаем горой за Ксению Собчак, Романа Абрамовича, Тину Канделаки и циничных кремлевских политтехнологов. При полной организационной беспомощности и умственном вырождении патриотической оппозиции любой антипутинский протест будет автоматически капитализирован именно либералами-западниками. Так что антипутинизм справа — тупик.

Но если все же мы не можем справиться с нарастающим гневом, с удушающим разочарованием, с обманутыми надежами, с тревогой за судьбу страны, которая нам дорога… Если мы остро чувствуем, что теряем Путина, а вместе с этим теряем время, теряем ритм, годы жизни, силы и надежды в этом нездоровом и коснеющем в своем нездоровье безрадостном современном российском обществе — без цели, стратегии, пути, плана, ценностей, идеи, без горизонта и истории… Если нам более невыносима эта идиотская формула «патриотизм+либерализм», к которой Путин пристал как теленок к материнскому вымени и считает, что она его будет выручать снова и снова… Что же нам в таком случае делать?

Остается одно: критика сверху. Ни справа, ни слева, ни снизу.
С точки зрения идеи

Что это такое? Почему сверху? Что может быть выше Путина, который является и формально, и неформально вершиной властной пирамиды? Само понятие суверенности означает, что над носителем суверенитета нет никакой более высокой инстанции. В этом смысл. Так что же может стоять выше Путина, если все (в России) стоит под ним либо справа или слева от него?

Сверху стоит Идея. Сам Путин, скорее всего, в Идею не верит, а верит в вещи и в технологии. Это его дело. Не верят в Идею даже некоторые философы, что уж говорить о правителях. Но идеи есть, и именно они движут миром, историей, обществом, человечеством. Если кто-то отказывается от встречи с Идеей, от интенсивной и опасной стихии мышления, за него будут думать другие, которые от идей не отмахиваются. Даже американские неоконсерваторы признают: «Идеи имеют значение». Они в данном случае правы. Так вот: критика Путина сверху есть критика его действий и его стратегий с точки зрения Идеи.

Сразу требуется определить: какой Идеи? Идеи бывают разные. Есть либеральная, глобалистская, западная идея, есть марксистская, социалистическая. Для нас Идея-правительница — это Русская Идея, Идея Великой России, исторически уходящая в глубь веков и стремящаяся к полному и ясному воплощению в будущем. У Идеи множество аспектов — культурный, геополитический, ценностный, социальный, политический, религиозный, психологический, этический, антропологический, этнологический… Но при всем многообразии и неисчерпаемом изобилии смыслов и аспектов, Русская Идея представляет собой нечто целое и единое, нечто органичное. И это целое, пусть очень приблизительно, интуитивно, отдаленно, смутно, но ощущает и воспринимает каждый русский человек. Быть русским — это значит быть сопричастным к Русской Идее. Любым образом — подчас самым неожиданным, парадоксальным, диалектическим, непрямым.

Итак, как Путин соотносится с Русской Идеей? Нет никаких сомнений, что одной стороной он с ней сопряжен, ее так или иначе учитывает. Путину небезразлична Россия как государство. Это очевидно. Интуитивно, а может быть, сознательно, Государство видится Путину как ценность. Свобода, независимость и суверенитет Государства составляют его мировоззренческий фундамент. Следовательно, за этими вопросами Путин следит и на них обращает внимание. Казалось бы, это должно быть естественной характеристикой каждого русского человека, а тем более человека государственного. Однако на практике все не так. В 80-е и 90-е мы видели таких «государственных мужей», которые не задумываясь урезали русскую державу почти вдовое, более того, радовались упадку нашего мирового могущества и ничего не имели против дальнейшего сокращения наших территорий и, к примеру, отделения Кавказа. Если бы мы соотнесли Горбачева и Ельцина с Русской Идеей, они немедленно сгорели бы заживо. Путин не таков. Первичную проверку он выдерживает. И это интуитивно считывает все российское общество. А если бы даже и не считывало, действия Путина в первый период его президентства недвусмысленно показывают: он не сомневался ни минуты в том, нужен ли Кавказ России, он выиграл второю чеченскую войну, он остановил фронду регионов, он отменил, в конце концов, выборность глав субъектов Федерации и, соответственно, национальных республик, убрал из конституций этих субъектов любые упоминания о суверенитете и многое в том же духе. В этом не просто заслуга Путина, тут он проходит испытание Русской Идеей и недвусмысленно оказывается на ее стороне. В этом и только в этом причина того, что он был и остается единственным политическим деятелем в современной России, наделенным существенным процентом доверия. В этом смысле он русский человек в Кремле (и, кстати, никакой не немец, каким его назвал Александр Рар).
Главный конструктор

Государство имеет форму и содержание. Независимость, свобода, целостность и суверенитет — это свойства формы. Здесь у Путина все в порядке и критика сверху отклонена. Теперь перейдем к содержанию. Здесь начинаются проблемы. Либеральное отношение к Государству, свойственное Новому времени, вообще отказывает ему в самой возможности обладать каким бы то ни было содержанием. Это просто «ночной сторож», «меньшее из зол», продукт «социального договора», служащий для того, чтобы «люди не поубивали бы друг друга» (Т. Гоббс и его Левиафан). Иными словами, эпоха Модерна ограничивается формальной стороной и отказывается говорить о смысле и цели Государства, о его миссии. Соответствует ли это Русской Идее? Категорически нет. Русские всегда понимали Государство как сакральную ценность, как вместилище духовного смысла. В течение многих веков идеалом было православное царство, а в XX веке — всемирная коммунистическая идея. Но всегда при всех обстоятельствах Россия мыслилась как Государство, наделенное высшим значением и призванием. Оно имело особое русское содержание, отличавшее его от всех иных окружающих Государств.

Что мы видим в случае Путина? Есть ли признаки резонанса с этой сакральной стороной русской державности? Нет. Даже в отдаленном приближении. Концепт государственности у Путина европейский и полностью соответствует принципу государства-нации (EtatNation). Совершенно очевидно, что для Путина имеют значение только формальные стороны Государства; всего остального он либо не знает вообще, либо не придает этому значения. Государство для него технический конструкт. Главным формальным признаком Государства является суверенность. Очень хорошо, Путин готов ее отстаивать. Но то, что у России должна быть какая-то миссия, какая-то цель, отличная от чисто технической эффективности, адекватного менеджмента и ловкого лавирования среди опасных сил в стихии международных отношений и геополитических вызовов, ему явно неблизко. Об этом свидетельствуют его публичные выступления, подбор кадров в сфере политики и идеологии (технологи, прагматики, практики), а также характер международной деятельности. Он действует совсем не по-русски, а скорее по-европейски.

Можно было бы справедливости ради заметить, что и этот прагматический подход в духе реалистской теории международных отношений у Путина не только не имеет системной основы, но и просто остается не сформулированным. Никаких рациональных моделей для вычисления национальных интересов, никакого стройного и взаимосвязанного понимания функционирования геополитических сил в мире у путинской политической управленческой элиты нет и в помине. Отстаивая государственные интересы, каждый руководствуется своими индивидуальными представлениями или вышестоящими указами, в которых подчас логика полностью отсутствует. Реализм предполагает расчет. Вместо него Путин полагается на смекалку и изобретательность — свою собственную или ближайшего окружения. То есть нет не только представления о миссии, но и системной рационализации в определении национальных интересов. Вот этот интуитивизм и адаптивная ловкость — вполне русские черты, они помогают компенсировать отсутствие системного подхода. Но только до поры до времени. И к Идее никакого отношения не имеют.

Осознает ли Путин изъян своего правления? Снова нет. Ни в коем случае. Вся его кадровая политика строится на убежденности, что высшие государственные посты и так занимают наиболее адекватные для этого люди, и Путин готов на этом настаивать, причем жестко. В чем же их адекватность? Ведь они отчуждены от русского смысла, от какой бы то ни было миссии, да еще и с рациональным исчислением национальных интересов большие проблемы (сплошь и рядом их путают с личными — кстати, признак полной дисквалификации для любого политика реалистской школы). Они не вдохновлены никаким идеалом, и с рациональностью и чистотой нравов у них проблемы. Путин может терпеть все это только по одной причине. По причине того, что сам от них недалеко ушел и потому не видит в этом катастрофы. Лояльность искупает все.

Тревожная черта. Может, и русская, но снова весьма удаленная от Идеи.
Народ смотрит

Когда мы переходим к обществу, то и здесь наблюдаются проблемы. Путин видит в народе лишь покорную массу. Если бы он видел в нем что-то другое, он вел бы с ним хотя бы какой-то диалог. Он же упорствует в монологе. Народ, со своей стороны, безмолвствует и мычит. Элиты расшифровывают это молчание как согласие. Отчасти так поступать естественно: при желании мычание можно принять за «да», но можно и за что-то другое — у кого на что хватит фантазии. Если признать народ как нечто качественное, то к его молчанию/мычанию стоило бы чутко прислушаться. Если же лишь как инертную массу, то это излишне, с массой поступают по-другому. Как? Посмотрите вокруг… вот как. К массе Путин подходит как менеджер, механически. Кое-что исправляется, кое-что подавляется, кое-что удовлетворяется. Без обид, но и без какого бы то ни было внутреннего внимания. Можно ли чего-то еще хотеть от власти? Да нет, наверное, нет. Бывает хуже… Но постепенно эта прохлада в отношении масс начинает переживаться как обида. Сами массы, даже если они на самом деле только массы и больше ничего, хотели бы считаться народом. Может, им наплевать на Идею, и они погружены в быт с головой и глубже, но лучи Идеи они хотели бы созерцать — пусть преломленными толщами мутной воды повседневности. Путин в этом им отказывает, либо сквозь зубы бросает что-то, во что сам не верит и что пишут на коленке циничные спичрайтеры на бюджете.

Культура, информационная политика, наука, образование, социальная сфера… Что думает Путин о русском обществе? Как оценивает его состояние? Это легко понять из телевизионных программ, где пул бесстыжих первертов зловеще и глупо смеется телезрителям в лицо, сталкивая все ниже и ниже в зловонную яму вырождения, идиотии, индивидуализма, демонической зацикленности на мелочах. Телевидение — это мобилизованная армия борьбы с Идеей. Любое осмысленное высказывание немедленно подвергается осмеянию, часто цензуре, заливается потоками ахинеи. В таком телевидении во всех смыслах нет ничего русского — это агония того, что некогда было культурой. Здесь всем помогут спуститься на несколько ступеней, а желание подняться вверх неминуемо встретится хохотом или неприкрытой агрессией. И это длится год, другой, третий, десятый, двенадцатый… Путина это не трогает. Массы смотрят, объясняют ему руководители СМИ. Путин кивает, пусть смотрят.
И о политике…

Вот чего-чего, а политику Путин не любит совершенно. Ему представляется, что эти орущие и трясущиеся мужики в пиджаках все время хотят от него чего-то получить, а делать ничего не желают и не умеют. Это вызывает брезгливость и досаду. Но отменить этот кошмар невозможно, Запад будет против, а Запад — это серьезно (для Путина, пожалуй, единственное, что по- настоящему имеет значение). Значит, надо политику оставить, но содержания лишить. Самые легкие мишени — либералы. За годы путинского правления их превратили в чучело, которое постоянно перетряхивают и набивают новой подгнившей ватой. «Правое дело», «Яблоко» и пр. Провал за провалом. Патриоты радуются. Но на самом деле зря. С ними самими те же путинские мастера технологий производят строго то же самое. Соберут-распустят, соберутраспустят, потом вообще отменят, потом приподнимут плиту: живы? И снова опустят на голову… Фланги измотаны, центр торжествует. Какой? Формальный. Такой, чтобы в нем и духа никакой политики не было. Чуть кто заикнется о консерватизме, его тут же заткнут модернизацией. Кто за модернизацию, того одергивают: про консерватизм забыл! Наши люди и так думать не любят, а тут их еще коанами атакуют: «встретишь Будду — убей Будду», «модернизация — это консерватизм», а «консерватизм — модернизация». Короткое замыкание, и человек в пиджаке мягко опускается на скамью. «Вместе победим!» Но с кем вместе и кого победим, не пояснено. И так по всем направлениям, во всех секторах жизни, на всех этажах общества. Катастрофа? Нет, не катастрофа. Но нечто отталкивающее.
Тропой ложных солнц

Каков же результат нашего анализа власти с позиций Русской Идеи? Потеряли мы Путина, в которого верили? С которым надеялись вернуть Россию в историю, интегрировать большое евразийское пространство, заложить основы будущего исторического становления? Что же случилось с человеком судьбы, который в критический для страны момент спас Россию, остановив ее на отвесном краю обрыва? Чтобы сделать такое, надо было быть героем. И никем больше. Может быть, его просто подменили и это уже совсем другой человек?

Ясно одно: в Путине есть резонанс с Русской Идеей, он относится к сфере государственной формы. На фоне предыдущих правителей это реальная, настоящая, недвусмысленная ценность. В критической ситуации именно это стало решающим и придало Путину реальную легитимность. После этого включились технологии. И это вошло с Русской Идеей в диссонанс. Неважно, эффективны ли эти технологии или нет, это предмет отдельного рассмотрения. Важно, что это курс против Русской Идеи, против русской истории, против русского смысла, против русского общества, против народа как органической духовной и культурной цельности. И это очень серьезно.

Через год-другой после прихода Путина к власти в начале 2000-х еще можно было надеяться, что у него просто связаны руки, что он все еще в плену определенных обязательств, что он не свободен. 12 лет суверенного правления — достаточный срок, чтобы с этой надеждой расстаться. Нет ни одного знака, что он возвращается с какой-то новой тайной повесткой дня, настоящей и решающей, которая бы на сей раз соответствовала Русской Идее полностью. Надо со всей ответственностью признать: так не бывает.

Время ушло. Теперь мы будем пожинать плоды уже того, что нам известно. Граничные условия понятны: Путин не выйдет за пределы той формулы, в которую вцепился намертво. Никто не дождется ни либерализма без патриотизма, ни патриотизма без либерализма. Будет ли Путин отстаивать и в дальнейшем национальные интересы, суверенитет, державность в таком случае? Убежден, что да. Это часть его сущности. И, кстати, это не мало. Сделает ли он хотя бы один решительный шаг к реальному оздоровлению общества, политики, экономики, культуры? Вернет ли народ в историю? Убежден, что нет. Он на это не нацелен и, скорее всего, и не способен. Уступит ли он в таком случае все пространство либералам и западникам? И снова нет. Их надежды будут так же обмануты, как надежды патриотов. Вот с чем мы будем иметь дело в ближайшие годы. Увы, или к счастью, акценты расставьте сами.

То, что я пишу, это не апология Путина и не его денонсация. Ницше сказал однажды, после того как Лу Саломе отказала ему в любви: «Если бы я был богом, я бы создал Лу Саломе другой». Если бы я был президентом России, я бы все сделал по-другому. Иначе, чем Путин. Что-то я признаю верным. Что-то — категорически ошибочным. И, увы, баланс не изменен — ровно наполовину он прав, а наполовину нет. Путин так стоек в защите, даже навязывании своей половинной правоты (равно как и половинной неправоты). Ни шагу в сторону. Он не изменится. Я все-таки уверен, что ему это дорого станет. 12 лет — большой срок. И это почти приговор. Не мой. Это приговор Русской Идеи. Говорю наполовину со злорадством, наполовину с сожалением и искренней скорбью. Но никакого будущего для страны я с этим человеком не вижу. Не вижу и прошлого. Он воплощает в себе пустое технологическое настоящее, выносить которое становится все труднее.

И снова: стоит только сравнить Путина с президентами других стран (Запада, конечно), и нас отбросит в другую крайность — равных ему нет, he is simply the best. И это сущая правда.

Я задумывал опубликовать эти заметки раньше. Материалов хватало. Но всякий раз не мог увидеть финала. Осцилляция вокруг противоестественного компромисса патриотизм/либерализм всякий раз создавала впечатление, что вот-вот все прояснится. Но есть уравнения, которые не имеют решения, ряды, которые не поддаются интеграции. Путин есть неопределенность, он есть да/нет, ускользающее мерцание — свет/несвет. Нет, все-таки свет… О, черт, кажется, погасло. Нет, вроде светит… И так 12 лет нашей с вами жизни — тянет, но не рвет. Какая тоска…


Оригинал ]]>http://www.odnako.org/magazine/material/show_14777/]]>

[Mona]

Ну так, вроде просто, ничего нового, но я со всем согласна

12 современных смертных грехов ...

1. Кредитные карты
Петя Клюшкин получает 30 тысяч рублей в месяц. Также у него есть несколько кредитных карточек с общим долгом в 100 тысяч рублей. За обслуживание этого кредита Петя ежемесячно платит банкам десять процентов от своей зарплаты: три тысячи.
Получается почти церковная десятина. Если бы Петя поклонялся Золотому Тельцу, его бы, возможно, такая ситуация и устраивала бы. Однако Петя молится иным богам, а свои банки тихо ненавидит за ежемесячное вымогательство денег.
При этом потихоньку выплатить кредит и перестать выплачивать дань ростовщикам Петя не может. Во-первых, его плотно держит на крючке такой прием как "минимальный платеж": если Петя перестанет тратить деньги с кредиток, ему придется в течение нескольких месяцев жить на половину зарплаты, чего он себе позволить не может.
А во-вторых, вокруг столько соблазнов, столько вещей-которые-можно-купить-за-деньги… Что Петя не видит иного выхода, кроме как продолжать год за годом кормить жирующие на его беде банки.
Забавный факт: Петя давно уже мечтает о собственном бизнесе, при этом рентабельность в тридцать процентов годовых его более чем устроила бы. Однако организовать абсолютно железный гешефт – выплатить банкам долг и начать класть проценты по кредиту себе в карман – Петя не может. Матрица не пускает.

2. Автомобили
Коля Пятачков любит автомобили. Раньше он ездил на метро, потом скопил денег на жигули. Сейчас перемещается на взятом в кредит лансере. Денег у него в обрез, часто приходится экономить на самом важном, типа отпуска или врачей. Но жизни без своего автомобиля Коля уже не представляет.
Ему надо отдавать кредит за машину, расплачиваться за втюханное дилером дополнительное оборудование и несуразно дорогую страховку. Ему надо решать кучу мелких проблем с парковкой, с царапинами, с заменой расходников и с гарантийным ремонтом. Ему надо раз в сезон менять резину и три раза в неделю заливать себе полный бак.
Коля, в принципе, не жалуется. Каждый отдельный денежный впрыск в машину вполне посилен. Вот только если бы Коля тщательно подсчитал стоимость владения своим сокровищем, он бы выяснил, что узкоглазый четвероколесный друг ежемесячно пожирает треть его зарплаты и половину его свободного времени.
Мог бы Коля купить себе вместо Лансера старую добрую Ладу Зубило, чтобы не заморачиваться вообще ни КАСКО, ни ржавчиной/царапинами, ни дорогими запчастями? Чтобы бросать машину где угодно, и чтобы чиниться за мелкий прайс в хорошем сервисе рядом с домом, без бумажной возни и без очередей?
Наверное, мог бы. Но если вы скажете Коле, что он выбрал себе машину не по уровню, Коля даже не будет посылать вас в задницу с вашими советами. Коля просто сделает удивленные глаза и покрутит пальцем у виска.

3. Недосып
Оля Головоластная спит по шесть часов день. Иногда – по пять часов. Проснулась, хлопнула кофе, и давай суетиться до самой ночи.
Другая девушка на ее месте давно бы уже задумалась о том, что как-то неправильно живет. Но Оля вот уже много лет не высыпается, и думать она уже давно отучилась. Когда у Оли выпадают свободные полчаса, она наливает себе очередную чашку какой-нибудь бодрящей бурды и… садится тупить. Смотрит телевизор, втыкает в Интернет, просто глядит осоловевшими глазами в стену и гоняет по кругу пустые мысли.
Со стороны кажется, будто выйти из этого порочного круга очень просто. Надо просто взять себе за правило нырять под одеяло ровно в двенадцать ночи. Пара недель восьмичасового сна, и Олю будет не узнать. Она станет спокойной и доброй, перестанет гавкать на людей и начнет все успевать.
Но… чтобы в ритме вальса переделать все дела к одиннадцати вечера надо совершить над собой некислое волевое усилие. А на такое усилие сонная Оля, увы, не способна.
Невыспавшаяся Оля будет ежедневно тратить несколько часов на разного рода бессмысленную ерунду. Из-за этих потерянных часов Оля будет ежедневно ложиться не в двенадцать, а в два. А в восемь утра – хочешь или не хочешь – ей придется невыспавшейся вставать и копытить на работу.

4. Дорогие вещи
Глеб Щерблюнич не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи. Точнее, он вообще не богат. Глеб – нищеброд, и денег у него часто не хватает даже на чашку дымящегося кофе в автомате этажом ниже его офиса.
Однако говорить "идите в жопу, это для меня слишком дорого" Глеб не умеет. Из-за этого он постоянно покупает себе вещи, при виде которых даже у гораздо более обеспеченного человека на горле немедленно смыкаются холодные зеленые лапки.
Кожаная куртка ценой в две зарплаты? Я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи. И плевать, что в размерах и фасонах Глеб не разбирается, из-за чего выглядит в этой куртке как сын скупщика краденого.
Ноутбук последней модели за восемьдесят тысяч рублей? Я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи. Возьму кредит под безумные проценты, буду два года питаться овсяной кашей с солью и ездить зайцем на метро, но зато у меня на полке будет пылиться красивый серебристый ноутбук.
Спрашивается, и чего бы Глебу не быть поскромнее, и не покупать себе вещи чуть похуже, но в десять раз дешевле?
Да все просто. Глеб ленится потратить три часа времени, чтобы посравнивать цены и характеристики, чтобы просчитать плюсы и минусы покупки. Ему проще кавалерийски рубануть рукой и сказать "я решил, покупаю". Кроме того, несмотря на дырявые ботинки и заклееные изолентой очки, Глеб стесняется сообщать продавцам, что он нищеброд.

5. Ремонт
Клава Загребрюк считает, что квартиры в России слишком дорогие. Один Бог знает, каких усилий ей и ее семье стоила эта новая двухкомнатная квартира. Теперь Клава делает в квартире ремонт.
Возьмем, например, кухню.
Можно пойти в строительный магазин и купить там самую дешевую кухню, тысяч так за восемь рублей. За эти деньги Клава получит несколько убогих шкафчиков из ЛДСП, пусть безо всяких претензий на дизайн, но все же умеющих хранить внутри себя тарелки и кастрюли.
Можно пойти к шведам в ИКЕА и выбрать себе уже что-нибудь поприличнее, тысяч так за пятьдесят. Качество, конечно, будет не фонтан, но если найти хорошего сборщика, который потратит несколько дней на доводку изделий экономных шведов до ума, получится вполне себе даже симпатично.
Можно навестить какую-нибудь нашу мебельную фабрику и выбрать из каталога кухню под заказ. Это будет уже тысяч двести, но зато подружки Клавы будут одобрительно цокать языками при виде подсветки внутри шкафчиков и синусоидного карниза над пылесборными декоративными полочками.
Можно зайти в салон итальянской мебели и поддаться скромному обаянию буржуазии. Там цены на кухни начинаются где-то от одного миллиона, но если немного повезет, можно будет отхватить что-нибудь из старой коллекции с огромной скидкой…
Спрашивается, какого хлора Клава купила кухню за шестьсот тысяч рублей? Это же годовая (!) ее с мужем зарплата. При этом никаких накоплений в семье не намечается, им и так пришлось занимать, чтобы завершить ремонт к зиме.
Нет, я понимаю, кухня – это важно, кухня – это надолго, Италия – это качество… Но если Клава не могла никак повлиять на цену квартиры, то вот хотя бы цена ремонта была в ее власти? Вот серьезно, если бы Клава потратила на ремонт не два миллиона, а двести тысяч рублей – что, сэкономленные три года работы не окупили бы ей моральных страданий от вида дешевой плитки и тонкого ламината?
6. Нытье
Егор Оскопчик постоянно рассказывает знакомым истории, одну просто удивительнее другой. Про кризис. Про какую-то политоту, митинги. Егор вечно на взводе, у него постоянно кто-то неправ: то начальник, то гаишник, то всенародно избранный президент Российской Федерации.
Конечно, мы живем в свободной стране, и Егор имеет право в кругу друзей обкладывать гениталиями кого угодно… но ведь Егор постоянно страдает из-за чужих проблем. Привычка лезть в чужие проблемы регулярно заставляет его чувствовать гнетущее бессилие, осознавать, что где-то что-то плохо, а он не может ничего изменить.
Если бы Егору кто-нибудь объяснил, что наш мир устроен несправедливо, и что единственный способ сделать его лучше – начать с самого себя, Егор, наверное, давно бы уже был на какой-нибудь руководящей должности. Мозги и руки у Егора на месте, энергия из него так и прет.
Вот только Егор, к сожалению, предпочитает тратить свою неистощимую энергию не на созидательную деятельность, а на обличение и наказание людей, которые – по мнению Егора – ведут себя неправильно.
Сам себя Егор считает хорошо приспособленным к жизни человеком: он умеет скандалить и стоять на своем, может при случае даже в морду дать. Друзья же смотрят на Егора с плохо скрываемой жалостью. Так как Егор постоянно вляпывается на ровном месте то в скандалы, то в драки, то даже в какие-то нелепые суды.

7. Нежелание учиться
Даша Гундогубова потратила десять лет на школу и шесть лет на институт. Страшно подсчитать, сколько десятков тысяч часов она провела в пыльных аудиториях, напряженно вслушиваясь в заунывное бормотание косноязычных педагогов. Даша гордится своим синим дипломом и никогда не упускает случая похвастаться громкими буквами учебного заведения, которое ей удалось обсидеть.
Вместе с тем, Даше лень потратить один день, чтобы научиться нормально работать в Ворде. Из-за этого она делает документы в три раза дольше, чем могла бы, при этом документы получаются весьма уродливыми. Даша не видит в этом никакой проблемы. Начальство же несправедливо считает Дашу дурой, и платит ей в два раза меньше, чем куда как менее смышленой Кате. Так Катя, несмотря на все свои недостатки, Ворд таки освоила на приличном уровне.
Еще Даше лень потратить несколько вечеров, чтобы закончить курсы вождения. Поэтому Даша не чувствует габаритов своей красивой машинки, паркуется по 10 минут там, где умелый водитель запарковался бы за несколько секунд, и не реже чем раз в полгода попадает в нелепейшие аварии.
До кучи у Даши очень туго открывается замок на входной двери. Каждый вечер Даша подолгу шерудит в нем ключом, вздрагивая от каждого шороха в парадной и надавливая на ключ с разных сторон. При этом потратить пять минут времени и найти решение проблемы в Интернете в голову Даше даже не приходит.
К сожалению, в момент выдачи диплома Даше забыли сказать, что халява кончилась, и что обязанность заставлять себя учиться теперь возложена лично на нее.

8. Этанольная петля
Юра Скоблеплюхин периодически смотрит в зеркало и думает, что надо бы, наконец, записаться в тренажерный зал: убрать пивной животик и взбордрить мышцы гирями-гантелями. Однако Юра работает пять дней в неделю, а после работы выпивает кружку-другую разбавленного этанола.
Он вовсе не алкоголик: Юра верит, что спирт в малых дозах если не полезен, то хотя бы не особо вреден.
Однако работа и алкоголь так хорошо структурируют его время, что записаться в тренажерный зал ему решительно некогда, да и сил после подвигов трудовых на подвиги спортивные уже не остается.
Острых причин менять ритм своей жизни у Юры нет. Просто Юра выглядит на пятнадцать лет старше своего возраста и все время чувствует себя слегка паршиво… но в целом все ок. Матрица держит Юру стальной хваткой. Шансов сорвать со своего горла ее пальцы у Юры, прямо скажем, немного.

9. Плохие зубы
Гриша Снегиряк совершенно не страдает от зубной боли. Он знает, что у него глубокий кариес на четырнадцати зубах… но вот конкретно сейчас ничего не болит и визит к стоматологу, вроде как, можно пока отложить.
Гриша понимает, что кариес – это не насморк, сам по себе он не пройдет. Гриша понимает, что вставлять протезы – это и долго, и больно, и дорого. Гриша понимает, что затягивать с визитом к стоматологу не стоит.
Но у него сейчас столько разных дел, и у него сейчас столько срочных трат… Ну, вылечит Гриша сейчас один зуб. И что изменится? Ведь останется еще тринадцать больных.
Матрица редко оставляет своим рабам силы заботиться о здоровье. Матрица требует от рабов сначала расплатиться по ее счетам.

10. Свадьбы и дни рождения
Алиса Скотиненок выходит замуж. Алиса работает помощником менеджера, ее избранник – младшим инженером технической поддержки. Бюджет свежесозданной семьи – сорок тысяч рублей в месяц.
Бюджет свадьбы – пятьсот тысяч.
Почему бы Алисе не расписаться тихо в ЗАГСе и не поехать отмечать обмен кольцами вдвоем с супругом в какой-нибудь тихий ресторанчик? Зачем ей этот петросянистый тамада, зачем ей эти позорные конкурсы, зачем ей эта толпа пьяного быдла, неуклюже топающая ногами под Верку Сердючку?
Зачем надо залезать в долги, разорять родителей, кормить и поить людей, которые, будем откровенны, вполне в состоянии поесть и выпить за свой счет? Алиса ведь не дура и понимает, что если она не будет устраивать свадьбу, никто на это и внимания не обратит: пожмут плечами и забудут на следующий день.
Причин спускать в никуда годовой доход семьи у Алисы две. Во-первых, так ей приказывает Матрица в лице наших обычаев и традиций. Во-вторых, Алисе хочется покрасоваться в белом платье и Алиса считает, что год работы двух человек – вполне нормальная цена за несколько свадебных фотографий.
Конечно, защитники наивной девушки могли бы сказать сейчас, что свадьба бывает раз в жизни… Но ведь есть еще дни рождения, похороны, отмечания Нового года. Сколько денег Алиса будет спускать ежегодно на эти бестолковые посиделки?

11. Мелкие расходы
Вася Жимобрюхов работает сантехником по вызову. Там тысяча, здесь пятьсот рублей… в целом должен был бы получаться неплохой заработок. Однако больше чем пара тысяч у Васи в кошельке обычно не плещется, он почти всегда на мели.
Почему?
Потому что Вася как зарабатывает деньги, так их и тратит: не считая. Пятьсот рублей на такси до дома. Тысяча рублей на обед в ресторане. Вроде как, работаешь и работаешь… а денег нет как нет.
Если бы Вася завел себе блокнот и начал туда записывать все доходы и расходы, у него бы от ужаса зашевелились волосы на заднице. Вася бы увидел, что поесть в ресторане – это не жалкая тысяча за раз, как он думал, а пятьдесят тысяч в месяц, шестьсот тысяч в год. Вася бы увидел, что такси – это удобно и комфортно, но два месяца перемещений на маршрутках позволят ему купить новый компьютер, о котором он мечтает уже три года.
Однако как и положено нормальному рабу Матрицы, считать деньги Вася не считает нужным.

12. Реклама
Лена Вурдалакина пьет колу, курит мальборо, жует стиморол и жрет в три горла гамбугеры в МакДоналдсе. От нее всегда пахнет дольче габбана, а свой айфон Лена носит в сумке от луивиттон.
При этом Лена уверена, будто реклама на нее никак не действует, а больной желудок и пустой кошелек – это ее собственный выбор.
Хищные рыла с телеэкранов хором поддерживают Лену в ее наивном заблуждении: "Ты свободный человек, Леночка, ты умная и красивая женщина, ты всегда абсолютно добровольно и независимо выбираешь, кому из нас ты покорно отнесешь очередную свою зарплату".

[Gran]

8. Этанольная петля
Юра Скоблеплюхин периодически смотрит в зеркало и думает, что надо бы, наконец, записаться в тренажерный зал: убрать пивной животик и взбордрить мышцы гирями-гантелями. Однако Юра работает пять дней в неделю, а после работы выпивает кружку-другую разбавленного этанола.
Он вовсе не алкоголик: Юра верит, что спирт в малых дозах если не полезен, то хотя бы не особо вреден.
Однако работа и алкоголь так хорошо структурируют его время, что записаться в тренажерный зал ему решительно некогда, да и сил после подвигов трудовых на подвиги спортивные уже не остается.
Острых причин менять ритм своей жизни у Юры нет. Просто Юра выглядит на пятнадцать лет старше своего возраста и все время чувствует себя слегка паршиво… но в целом все ок. Матрица держит Юру стальной хваткой. Шансов сорвать со своего горла ее пальцы у Юры, прямо скажем, немного.

9. Плохие зубы
Гриша Снегиряк совершенно не страдает от зубной боли. Он знает, что у него глубокий кариес на четырнадцати зубах… но вот конкретно сейчас ничего не болит и визит к стоматологу, вроде как, можно пока отложить.
Гриша понимает, что кариес – это не насморк, сам по себе он не пройдет. Гриша понимает, что вставлять протезы – это и долго, и больно, и дорого. Гриша понимает, что затягивать с визитом к стоматологу не стоит.
Но у него сейчас столько разных дел, и у него сейчас столько срочных трат… Ну, вылечит Гриша сейчас один зуб. И что изменится? Ведь останется еще тринадцать больных.
Матрица редко оставляет своим рабам силы заботиться о здоровье. Матрица требует от рабов сначала расплатиться по ее счетам.

С 8 и 9 не согласен. Тренажерный зал - одна из нынешних мод для хомячков. Зубы, если не болят, лучше не трогать. Остальное верно.