Роскошный май 14 года.

Роскошь – одно слово только и могу подобрать! Роскошным выдался май 14 года. Москва стремительно тонула в зелени и солнечном свете, а с Красных холмов, от Москвы-реки, тянуло такой ласковой прохладой, которая россиянам, изрядно поднаторевшим в зарубежных поездках, живо напоминала мягкий бриз средиземноморья. Природа насмехалась над москвичами, легко показывая, кто здесь хозяин и что на самом деле важно. Все гражданские протесты, все устрашающие реакции властей, все бури смутных времен, казалось, ничего не значили в сравнении с ликующим солнцем, бездонным небом и искрящей голубой водой. Что за чудо выдался май!

 В ранний вечерний час, когда город неспешно отходил от будничной суеты, успокаиваясь и настраиваясь на сонный вечерний лад, три молодых господина сидели в уютном кафе. Кафе пряталось от городского шума в хитросплетении переулков где-то между Хитровской площадью и Яузским бульваром. Не сказать, что эта часть Бульварного кольца была фешенебельной. Скорее, была она старинной. Шумненько бывало здесь при Петре Алексеевиче, во времена незапамятные. Успокоилась с тех пор Яуза, да и сам Петр Алексеевич, устав бодаться с боярскими родами, давно отчалил из Белокаменной, построив город своей мечты где-то на болотах Курляндии. Так что праздные зеваки из приезжих забредали сюда редко. Зато здесь располагались чудесные маленькие кофейни, известные только коренным жителям. В одной из таких кофеен с забытым уже мною французским названием и обедали наши герои. Здесь было уютно и спокойно. Друзья беседовали.

 — Виталий Викторович, обязательно попросите спаржу! Обязательно! Ранняя спаржа в этом году просто чудесна. Диву даешься, откуда что берётся. Откроешь газеты, так кругом разруха и мерзость запустения, а спаржа тем временем вкуса необыкновенного.

 — Спасибо за совет, Роман Виссарионович! Обязательно попрошу. Наверное, она такой прекрасной Вам кажется, поскольку из Манчжурии. У нас всегда так: заморское хвалим — от своего нос воротим.

 — Постойте-постойте! Заморское? Разве мы ее еще не присоединили?! Манчжурию? Павел Иванович, куда вы смотрите? Это непорядок!

 — А вы как хотели, милейший?! Что толку присоединять Манчжурию, если там, кроме спаржи, ничего порядочного и в помине нет!

 Негромкий смех и звон хрусталя, хруст скатерти и легкий дым дорогого табака – под их умиротворяющий аккомпанемент проходило дружеское застолье. Господа отдыхали после трудового дня. Впрочем, кроме радостей, была и забота. Последнее время забота эта тревожила многих московских предпринимателей, и друзья наши не были исключением. Слишком стремительно сгущались политические тучи, а вслед за такими тучами нередко гремят громы. Не майские весенние, а финансовые. Сначала падают рынки, следом состояния, а чуть позже и головы с плеч. Риски предпринимателей в России нарастали вместе с безрассудной политикой центральной власти. Эта тема постоянно поднималась в приватных разговорах, но, чёрт возьми, одно дело – постылые переживания слякотного февраля, и совсем другое – золотые пиры огненного мая.

 — Судя по всему, милостивые государи, наши переживания по поводу возможного завинчивания гаек преждевременны. Да, у всех наблюдается падение производства, но это объективная реальность. Шесть лет непрерывного роста закончились. Европейская обстановка тревожна и взрывоопасна, что дополнительно провоцирует экономический спад. Работать будет все сложнее, прибыли будут падать, конкуренция – нарастать. Но, господа, не более того. Это реальность, а мы накопили достаточно опыта, чтобы принимать ее такой, какая она есть. Время сверхприбылей закончилось, но наш опыт и наши предприятия при нас. Не вижу причин для паники и резких движений. Проблемы будем решать по мере их возникновения.

 — Не во всем с Вами соглашусь, Виталий Викторович. Наши доверие и респект всегда с Вами в том, что касается экономики. Но не кажется ли Вам, что риски политических волнений Вы недооцениваете? Не получится ли так, что наши предпринимательские замыслы да и вообще вся экономика страны окажутся под сильным влиянием политики? Я далёк от мысли, что чернь ворвется и устроит погром – это — хе-хе! — что-то из Тита Ливия и Древнего Рима! Но в том, что касается налогов, лицензий, бюрократических препон – эти факторы могут обостриться и сильно испортить весь предпринимательский климат. Павел Иванович, Вы какого мнения придерживаетесь?

 — Мое мнение, милостивый государь, что Вы много волнуетесь! А волноваться в тех случаях, где мы не властны над обстоятельствами, не только бесполезно для дела, но и вредно для здоровья. У каждого из нас достаточно здравого смысла и предпринимательской смекалки, чтобы в сегодняшних грустных обстоятельствах обеспечить достаток нашим семьям и устойчивость нашему государству. Так что не волнуйтесь там, где Ваше волнение не может помочь. А во всем остальном мы прекрасно справимся!

 — Вот всегда, как вы, друзья, заговорите, спокойней на душе становится. Хочется, знаете ли, забыть о заботах, наслаждаться жизнью. Вашими устами да мёд бы пить.

 — К чему же мед, Роман Виссарионович?! У нас найдется кое-что поделикатнее. Жан, хотя и француз, а российские вина ценит. Вот бутылка чудесного шампанского прямо из Парадиза, от самого Льва Сергеевича! Ваше здоровье, друзья! Пусть это прекрасное игристое наполнит наши сердца огнём сияющего Крыма!

 — И за здоровье чудака-князя! Долгих лет ему под высочайшим покровительством!

 — А от себя, коллеги, хотел бы добавить к нашим античным радостям — сегодня в Малом дают «Фигаро». Будет блистать Садовская. Вот контрамарки – вы все приглашены. Отказа не приму!

 И, завершая дружеское застолье глотком чудесного Парадизио, наши друзья приятельски простились с державшим кафе Жаном. Жан сиял, жал почтительно руки и, непрестанно кланяясь, проводил молодых господ до самых дверей. Выйдя на крыльцо, он как-то совсем не по-французски свистнул в два пальца, и с бульвара стремительно подлетела коляска, куда, толкаясь и хохоча, забралась развеселившаяся компания. Путь их лежал на Петровку. И был этот путь короток. Как дружеский вечер или винтовочный выстрел.

 Ну что за чудо, господа! Какой роскошный май выдался в Москве в 14 году! В одна тысяча девятьсот четырнадцатом от Рождества Христова…