Вернемся в 2011 год. Моя «Боруссия» играла против «Баварии», это был важнейший матч в лиге. Мы не выигрывали в Мюнхене 20 лет или около того. Меня всегда вдохновляли фильмы, поэтому когда мне нужно мотивировать парней, я всегда думаю о Рокки Бальбоа. Мне кажется, нужно показывать первую, вторую, третью и четвертую часть «Рокки» в школах по всему миру, где-то на уровне с изучением алфавита. Если ты посмотрел эти фильмы и не хочешь взобраться на самую вершину мира, с тобой, кажется, что-то не так.

В общем, вечером перед игрой против «Баварии» я позвал всех игроков в отель на предматчевое собрание. Ребята сидели, свет был выключен. Я решил сказать им правду о сложившейся ситуации: «Когда «Дортмунд» в последний раз побеждал в Мюнхене, большинство из вас все еще носило памперсы». Потом я включил им несколько сцен из «Рокки 4» на большом экране. Это часть с Иваном Драго, настоящая классика.

Драго на беговой дорожке, к нему подключены компьютеры, мониторы, ученые его исследуют. Помните? Я сказал парням: «Видите? «Бавария» — это Иван Драго. Лучшие из лучших! Лучшие технологии! Лучшие машины! Он неудержим!».

Потом вы видите, как Рокки тренируется в Сибири в своей маленькой избушке. Он рубит сосны и тащит их по снегу, взбегает на горы, просто сходит с ума.

И я сказал парням: «Смотрите! Это мы. Мы Рокки. Мы меньше, да. Но у нас есть страсть! У нас сердце чемпионов! Мы можем сделать невозможное!!!».

Я продолжал в таком духе, и в какой-то момент посмотрел на парней, чтобы увидеть их реакцию. Я ожидал, что они будут едва сидеть в креслах, рваться на поле уже сейчас, будут готовы взбежать на гору в Сибири.

Но все просто сидят и смотрят на меня пустыми глазами. Абсолютно пустыми. Если бы это был фильм, в сцену бы наложили звук сверчков.

Они смотрели на меня, и в глазах читалось: «О чем, черт возьми, говорит этот сумасшедший мужик?».

И тогда я понял, что «Рокки 4» вышел где-то в 80-х годах, а когда родились мои игроки?

Наконец я сказал: «Секунду, ребята. Пожалуйста, поднимите руку те, кто знает, кто такой Рокки Бальбоа».

Подняли руку два человека — Себастьян Кель и Патрик Овомойела. Остальные: «Не, босс, извините».

Вся моя речь насмарку! Это самый важный матч сезона. Может, самый важный в жизни для некоторых из этих ребят. И тренер последние 10 минут распинается и кричит о каких-то советских технологиях и Сибири! Ха-ха-ха! Разве можно в такое поверить? Мне пришлось начать всю речь с начала.

Такая жизнь, такие вещи в ней случаются. Иногда нам приходится немного опозориться. Ты думаешь, что произносишь величайшую речь в истории футбола, а на самом деле несешь полную чушь. Но следующим утром мы просыпаемся и снова делаем свое дело.

Знаете, что самое странное в этой истории?

Я, честное слово, не могу вспомнить без подсказки, выиграли мы тот матч или проиграли. Кажется, я толкал эту речь в 2011 перед нашей победой 3:1, и тогда история была бы намного красивее, но я не уверен на 100%, что это так. Именно это люди не всегда понимают в футболе: ты забываешь результаты, они перемешиваются в голове. Но эти ребята, это время в моей жизни, все эти маленькие, но такие важные истории... Я никогда их не забуду.

Мне выпала честь получать награду лучшему тренеру по версии ФИФА прошлым вечером, но мне совсем не нравится стоять на сцене с трофеем одному. Все, чего я добился в футболе, стало возможным только благодаря тем, кто меня окружал. Не только игрокам, но и моей семье, моим сыновьям, всем тем, кто был со мной с самого начала, когда я был самым средним человеком, которого только можно представить.

Честно говоря, если бы 20-летнему мне явился призрак будущего и сказал, что произойдет в моей жизни, я бы не поверил ему ни на секунду. Если бы сам Майкл Джей Фокс прилетел из будущего на своей летающей доске и рассказал, что случится, я бы сказал, что такое просто невозможно.

В мои 20 лет произошел момент, который полностью изменил мою жизнь. Я сам был еще ребенком, но только что стал отцом. Время было для этого не лучшее, скажем честно: я играл в любительской лиге и учился в университете. Чтобы платить за обучение, я работал на складе, где хранились фильмы для кинотеатров. И для молодых читателей: речь не о DVD-дисках. Это был конец 80-х годов, все по-прежнему было на пленке. Грузовики приезжали каждое утро в 6 часов, забирали новые фильмы, и нам приходилось загружать и разгружать эти огромные кузовы. Бобины с пленкой были достаточно тяжелыми. Мы молились, чтобы сегодня не показывали никаких длинных фильмов, которые были записаны на четырех бобинах, как «Бен-Гур» или что-то в этом духе.

Я спал по четыре часа в день, ехал на склад с утра, потом на учебу днем, тренировался с командой вечерами, а потом возвращался домой и пытался провести хоть немного времени с сыном. Было тяжело, но это время научило меня кое-чему о настоящей жизни.

Мне рано пришлось стать очень серьезным человеком. Мои друзья по старой памяти звали меня в пабы вечерами, и каждая клетка моего организма говорила: «Да! Да! Соглашайся, пойдем!». Но, конечно, я не мог пойти ни в какой паб, потому что жил не только для себя. Малышам наплевать, насколько ты устал, как сильно хочешь спать и как давно ты не спал до обеда. Когда ты заботишься о будущем маленького человека, которого привел в мир именно ты, вот это настоящая забота. Вот это настоящая проблема. Ничто из того, что случается на футбольном поле, не может сравниться с этим.

Люди иногда спрашивают, почему я всегда улыбаюсь. Иногда даже после проигранных матчей я даю интервью с улыбкой на лице. Мой ответ: потому что когда родился мой сын, я осознал, что футбол далек от дела жизни и смерти. Мы не спасаем жизни. Футбол не должен распространять ненависть и злость ни в каком виде. Футбол должен быть вдохновением, надеждой и радостью, особенно для детей.

Я видел, как маленький круглый мяч изменил судьбы стольких моих игроков. Собственные дороги к успеху таких ребят, как Мо Салах, Садио Мане, Роберто Фирмино и множества других просто невероятные. Сложности, с которыми я столкнулся по молодости в Германии, — просто ничто в сравнении с тем, что пережили они. Они могли сдаться столько десятков и сотен раз, но они отказались сложить оружие. Они не боги, они просто никогда не бросали свою мечту.

Думаю, 98% успеха в футболе — это научиться справляться с неудачами и уметь улыбаться и получать удовольствие от игры на следующий день после поражения.

Я учился на ошибках с самого начала. Никогда не забуду первую из них. 2001 год, я только что получил работу в «Майнце», где играл последние 10 лет. Проблема была в том, что все ребята все еще были моими друзьями. И вдруг за ночь я стал их боссом. Но они по-прежнему называли меня: «Клоппо».

Когда я выбирал состав на первый матч, я решил, что будет правильным подойти к каждому и сказать ему лично, в основе он или нет. Что ж, план был отвратительным, потому что мы жили в комнатах по двое. Представьте себе, я прихожу в первую комнату, встаю между двумя парнями, которые сидят на своих кроватях, поворачиваюсь к одному и говорю: «Ты завтра в старте». А потом поворачиваюсь к другому и говорю: «Извини, ты начнешь на скамейке запасных». Я осознал, насколько глупым был мой план, когда второй игрок посмотрел мне прямо в глаза и спросил: «Но Клоппо... Почему?». Чаще всего, нет никакого ответа на такой вопрос. Единственный универсальный ответ — на поле могут выйти только 11 игроков.

К сожалению, мне пришлось проделать это еще восемь раз: 18 игроков, по двое в девяти комнатах. Два парня, один в старте, другой нет. Каждый раз: «Но Клоппо... Почему?».

Ха-ха! Это было пыткой! Первый раз, когда я по-настоящему наступил в дерьмо в качестве тренера. Что поделаешь? Берешь салфетку, вытираешь подошву и стараешься смотреть под ноги в следующий раз. Но их было еще очень много.

Если все еще не верите мне, просто подумайте: даже мой самый великий успех в качестве тренера родился из настоящей катастрофы.

Проиграть «Барселоне» 3:0 на «Камп Ноу» в полуфинале Лиги Чемпионов — это худший результат, который можно себе представить. Когда мы готовились к ответному матчу, я говорил с парнями очень прямолинейно. Никакого Рокки в этот раз. В основном мы говорили о тактике, но еще я сказал им правду: «Мы играем без двух лучших нападающих в мире. Весь мир говорит, что это невозможно. И, если честно, наверное, это невозможно. Но это вы, парни. И потому что это вы, у нас есть шанс».

Я действительно верил в это. Дело было не в том, насколько мои ребята хороши как футболисты. Дело в том, какие они люди и с чем они сталкивались в жизни. Единственное, что я добавил к сказанному: «Если мы проиграем, давайте сделаем это прекрасно».

Конечно, мне легко говорить эти слова. Я просто мужик, который орет с бровки. Намного сложнее было футболистам, потому что им нужно было это не просто сказать, а сделать. Но это мои парни, и именно поэтому, а еще из-за 54 000 человек на «Энфилде», мы сделали невозможное.

Что прекрасно в футболе, так это то, что ты не можешь сделать ничего в одиночку. Ни-че-го, поверьте мне.

К сожалению, самый невероятный момент в истории Лиги Чемпионов... Я его не видел. Может, это хорошая метафора для жизни футбольного тренера, не знаю. Но я абсолютно пропустил этот гениальный момент от Трента Александра-Арнольда.

Я видел, как мяч ушел на угловой. Я видел, как Трент пошел его подавать. Видел, как Шакири шел за ним. А потом я отвернулся, потому что мы готовили замену. Я говорил со своим помощником, и...

Знаете, у меня до сих пор мурашки по телу каждый раз, когда я вспоминаю это... Я просто услышал шум. Нет, не так. ШУМ.

Я повернулся к газону и увидел, как мяч залетает в ворота. Повернулся обратно к скамейке, посмотрел на Бена Вудберна, и он спросил у меня: «Что только что произошло?!». А я сказал: «Без понятия!».



«Энфилд» просто — ох! — просто сошел с ума. Я едва слышал Пепа [Лийндерса], а он кричал: «Нам все еще нужно делать замену?». Ха-ха-ха! Никогда не забуду, как он это говорил. Это навсегда останется со мной.

Представляете? Восемнадцать лет в качестве тренера, миллионы часов просмотренного футбола, и я пропустил самую хитрую вещь, которая когда-либо происходила на поле. С этой ночи я пересмотрел гол Дивока, наверное, 500 000 раз. Но своими глазами я видел только, как мяч влетает в сетку.

Когда я вернулся к себе в номер после матча, я даже не выпил пива. Мне просто не хотелось и не было нужно. Я сидел с бутылкой воды в тишине, улыбаясь. Это чувство, которое невозможно описать словами. Когда вернулся домой, моя семья и друзья были у нас дома, все настраивались на большую вечеринку. Но я был настолько измотан эмоционально, что просто пошел в спальню, один. Я потратил все запасы энергии: тело и мозг были абсолютно опустошены.

Это был лучший сон в моей жизни.

А лучший момент — когда ты просыпаешься следующим утром и понимаешь: «Это правда. Это действительно случилось».

Для меня футбол — единственная вещь, которая вдохновляет больше, чем кино. Я проснулся с утра, и оказалось, что магия была настоящей. Мы действительно вырубили Драго. Это было на самом деле.

Я думал об этом с июня, когда мы возили трофей Лиги Чемпионов по улицам Ливерпуля. У меня нет слов, которые могут описать эмоции того дня. Мы ехали на автобусе, и каждый раз, когда мы думали, что парад уже должен закончиться — просто не может в Ливерпуле быть столько людей — мы поворачивали за угол, и парад продолжался. Просто нереально. Если бы можно было взять все эмоции, радость и любовь того дня, запаковать в баночку и раздать всем людям, мир стал бы лучше.

Я до сих пор не отошел от эмоций того дня, они по-прежнему в моей голове. Футбол дал мне все, что есть в моей жизни, но я очень хочу попробовать поделиться с миром. Легко говорить, конечно. Но как мне по-настоящему что-то поменять?

За последние несколько лет меня очень вдохновило то, что Хуан Мата, Матс Хуммельс, Меган Рапино и многие-многие другие присоединились к проекту Common Goal. Если вы не знаете, чем они занимаются, то это движение, в рамках которого более 120 игроков жертвуют 1% своих доходов в пользу футбольных негосударственных организаций по всему миру. Они уже помогли футбольным программам в ЮАР, Зимбабве, Камбодже, Индии, Колумбии, Великобритании, Германии и во многих других странах.

Это не какой-то междусобойчик богатейших футболистов мира. Весь стартовый состав женской сборной Канады по футболу присоединился. Футболисты из Японии, Австралии, Шотландии, Кении, Португалии, Ганы присоединились... Как можно не вдохновляться этим? Это именно то, о чем должен быть футбол.



Я просто хочу быть частью этого. Именно поэтому я буду жертвовать 1% своей годовой зарплаты в пользу Common Goal и надеюсь, что многие люди в футбольном мире последуют за мной.

Давайте честно, ребята. Нам очень повезло. И это наша обязанность как людей с привилегиями — делиться с миром. С детьми по всему миру, которым просто нужен шанс в жизни. Мы не можем забывать, каково было нам, когда у нас были настоящие проблемы. Пузырь, в котором живем мы, люди футбола, — это не настоящий мир. Извините, но ничего, что происходит на футбольном поле, не может быть настоящей проблемой. У прекрасной игры должно быть большее предназначение, чем просто доход и трофеи, разве нет?

Просто подумайте, чего мы все могли бы добиться, если бы собрались вместе и пожертвовали 1% того, что зарабатываем, чтобы мир стал чуточку лучше. Может, я наивный. Может, я сумасшедший старый мечтатель.

Но для кого эта игра?

Мы все чертовски хорошо знаем, что эта игра — для мечтателей.

==================================
Годовщину свержения шаха отметили. Как непосредственнный участник событий отмечусь и я мемуаром из старого ЖЖ.

Вспомнился опыт проведения референдума, провозгласившего Иран исламской республикой.

Группировки, которые принимали участие в свержении шаха, долго дискутировали о формулировке вопросов, выносимых на референдум. Звучали такие варианты, как монархия, демократическая республика, социалистическая республика и т.д. Между тем сторонники Хомейни ни о чем не спорили, а просто печатали бюллетени, и 30 марта 1979 года созвали население к урнам.

Бюллетень представлял собой листочек грубой бумаги размером с две визитные карточки. Посередине проходила сверху вниз полоса перфорации для разрыва пополам. На одной половинке зеленым шрифтом стояло "исламская республика", на второй, красными буквами - "продажная антинародная империалистическая монархия".

Урны стояли в школах и больницах, на перекрестках и площадях. У каждой сидел мулла в чалме в сопровождении пары-тройки помощников. Проголосовавшим мазали большой палец краской, чтобы избежать повторов, но уже к середине дня по радио передали, что краска легко смывается обыкновенным мылом.

К одному такому пункту на площади Бахарестан перед старым зданием парламента подошел и я. Мулла сидел там в гордом одиночестве и сосредоточенно занимался тем, что брал из кучи один бюллетень за другим, рвал его аккуратно по перфорации и бросал зеленую половинку в урну. Красные талоны он отправлял на тротуар. Мне было тоже предложено проголосовать - без предъявления документов и пачкания пальцев краской. Я попросил на память кучку неиспользованных бюллетеней и мулла охотно поделился "сувенирами".

Исламскую республику в Иране провозгласили в самый подходящий день - 1 апреля